Всё о Чехове - Публицистика - Остров Сахалин - Страница 45
Барин и говорит:
"Ну, ребята, выпущу вас, только чтоб не бунтовать, а нет- всех
перестреляю". Потом выпустил. Сделали богомоление, чтобы господь усмирил,
не погибнуть бы. Молились на коленках. После богомоления выдавали нам
галеты, сахар, и море засмирилось. На другой день стали вывозить народ на
баржах на берег.
_______________
*Речь идет о крушении "Костромы" у западного берега Сахалина в
1887г.
На берегу было богомоление. Потом нас перегрузили на другое судно,
турецкое*, и привезли сюда, в Александровск. Сняли нас засветло на
пристань, да тут долго нас продержали, и отправились мы с пристани уже в
потемушках. Крещеные так плетнем и шли, а тут еще навалилась куриная
слепота. Друг за дружку держатся; кто видит, а кто и нет- вот и
цеплялись. Я за собой десяток крещеных вел. Пригнали в тюрьму на двор и
стали разбирать по казармам, кого куда. Ужинали перед сном, что было у
кого, а утром нам начали выдавать, что следует. Дня два отдыхали, на
третий в баню, а на четвертый работать погнали. Перво-наперво копали
канавы под здание, где лазарет теперь. Корчевали, обирали, копали и всё
прочее- этак неделю или две, а может, и с месяц. Потом мы возили бревна
из-под Михайловки. Таском тащили версты за три и в груды у моста
сваливали. Потом на огород погнали ямы для воды копать. А как наступил
сенокос, стали собирать крещеных: спрашивают, кто косить умеет,- ну, кто
признавался, того и писали. Выдали нам на всю артель хлеб, крупу, мясо и
погнали с надзирателем на сенокос в Армуданы. Жил я ничего, бог здоровья
давал, и косил я хорошо. Других надзиратель колотил, а я дурного слова не
слыхивал. Ругается только народ, зачем бойко идешь,- ну, да ничего. В
слободное время или когда дождь, я плел себе ступни. Люди спать с работы,
а я сижу да плету. Ступни продавал, две порции говядины за ступни, а это
четыре копейки стоит. Сенокос выставивши, пошли домой. Домой пришли, сняли
нас в тюрьму. Потом взяли меня к поселенцу Сашке на Михайловку в
работники. У Сашки я делал всё по крестьянской работе: жал, убирал,
молотил, картошку копал, а Сашка за меня в кОзну бревна возил. Ели всё
свое, что получали из козны. Отработал я два месяца и четыре дня. Обещал
Сашка денег, да не дал ничего. Только и дал, что пуд картошки. Привез меня
Сашка в тюрьму и сдал. Выдали мне топор и веревку- дрова таскать. Семь
печей отоплял. Я в юрте жил, за камарщика воду носил и подметал. У
татарина-магзы** майдан сторожил. Как приду с работы, мне он свой майдан
уверял, я продавал, а он мне за это 15 копеек в сутки платил. Весной,
когда дни стали подолже, я стал плесть лапти. Брал по десять копеек. А
летом рекой дрова гонял. Накопил я их кучу большую и потом этого продал
жиду-банщику. Накопил я также лесу 60 дерев и продал по 15 копеек. Вот и
живу помаленьку, как бог дает. А только, ваше высокоблагородие,
разговаривать мне с тобой некогда, надо по воду идти.
|