Всё о Чехове - Публицистика - Остров Сахалин - Страница 203
Об интеллигенции придется сказать немного. Наказывать по долгу службы
и присяги своего ближнего, быть способным каждый час насиловать в себе
отвращение и ужас, отдаленность места служения, ничтожное жалованье,
скука, постоянная близость бритых голов, кандалов, палачей, грошовые
расчеты, дрязги, а главное, сознание своего полного бессилия в борьбе с
окружающим злом,- всё это, взятое вместе, всегда делало службу по
управлению каторгой и ссылкой исключительно тяжелой и непривлекательной. В
прежнее время на каторге служили по преимуществу люди нечистоплотные,
небрезгливые, тяжелые, которым было всё равно, где ни служить, лишь бы
есть, пить, спать да играть в карты; порядочные же люди шли сюда по нужде
и потом бросали службу при первой возможности, или спивались, сходили с
ума, убивали себя, или же мало-помалу обстановка затягивала их в свою
грязь, подобно спруту-осьминогу, и они тоже начинали красть, жестоко
сечь...
Если судить по официальным отчетам и корреспонденциям, то в
шестидесятых и семидесятых годах сахалинская интеллигенция отличалась
полнейшим нравственным ничтожеством. При тогдашних чиновниках тюрьмы
обращались в приюты разврата, в игорные дома, людей развращали,
ожесточали, засекали домертва. Самым ярким администратором в этом смысле
является некий майор Николаев, бывший в продолжение семи лет начальником
Дуйского поста. Имя его часто упоминается в корреспонденциях*. Он был из
крепостных сдаточных. О том, какие способности проложили этому грубому,
неотесанному человеку дорогу к майорскому чину, сведений нет. Когда один
корреспондент спросил у него, бывал ли он когда-нибудь в средней части
острова и что там видел, то майор ответил: "Гора да долина- долина да
опять гора; известно, почва вулканическая, извергательная". Он же на
вопрос, что за вещь черемша, ответил: "Во-первых, это не вещь, а растение,
и, во-вторых, растение преполезное и вкусное; брюхо пучит от него, правда,
да нам это наплевать, мы с дамами не бываем". Тачки для перевозки угля он
заменил бочками, чтобы удобнее было катать по мосткам; сажал в эти бочки
провинившихся каторжных и приказывал катать их по берегу. "С час покатают
сердечного, глядишь, точно шёлковый станет". Желая выучить солдат числам,
он прибегал к игре в лото. "За перекличку номеров, кто сам не может,
должен платить по гривеннику; раз заплатит, другой раз заплатит, а там и
поймет, что это невыгодно. Глядишь, туго возьмется за номера, да в неделю
и выучит". Подобные благоглупости действовали на дуйских солдат
развращающим образом: случалось, что они продавали каторжным свои ружья.
Приступая к наказанию одного каторжника, майор заранее объявил ему, что он
жив не останется, и действительно, преступник умер тотчас после наказания.
Майор Николаев после этого случая был предан суду и приговорен к каторжным
работам.
_______________
*Между прочим, см. Лукашевича: "Мои знакомцы в Дуэ, на Сахалине".
|