Всё о Чехове - Публицистика - Остров Сахалин - Страница 225
Прежде его секли, теперь же над этими его побегами только
смеются. Одни бегут в расчете погулять на свободе месяц, неделю, другим
бывает достаточно и одного дня. Хоть день, да мой. Тоска по свободе
овладевает некоторыми субъектами периодически и в этом отношении
напоминает заной или падучую; рассказывают, будто она является в известное
время года или месяца, так что благонадежные каторжные, чувствуя
приближение припадка, всякий раз предупреждают о своем побеге начальство.
Обыкновенно наказывают плетями или розгами всех бегунов без разбора, но уж
одно то, что часто побеги от начала до конца поражают своею
несообразностью, бессмыслицей, что часто благоразумные, скромные и
семейные люди убегают без одёжи, без хлеба, без цели, без плана, с
уверенностью, что их непременно поймают, с риском потерять здоровье,
доверие начальства, свою относительную свободу и иногда даже жалованье, с
риском замерзнуть или быть застреленным,- уже одна эта несообразность
должна бы подсказывать сахалинским врачам, от которых зависит наказать или
не наказать, что во многих случаях они имеют дело не с преступлением, а с
болезнью.
К общим причинам побегов следует отнести также пожизненность
наказания. У нас, как известно, каторжные работы сопряжены с поселением в
Сибири навсегда; приговоренный к каторге удаляется из нормальной
человеческой среды без надежды когда-либо вернуться в нее и таким образом
как бы умирает для того общества, в котором он родился и вырос. Каторжные
так и говорят про себя: "Мертвые с погоста не возвращаются". Вот эта-то
полная безнадежность ссыльного и его отчаяние приводят его к решению:
уйти, переменить судьбу,- хуже не будет! Если он бежит, то так про него и
говорят: "Он пошел менять судьбу". Если его ловят и возвращают, то это
называется так: не пофортунило, не пофортовало. При пожизненности ссылки
побеги и бродяжество составляют неизбежное, необходимое зло и даже служат
как бы предохранительным клапаном. Если бы была какая-нибудь возможность
отнять у ссыльного надежду на побег как на единственный способ изменить
свою судьбу, вернуться с погоста, то его отчаяние, не находя выхода, быть
может, проявляло бы себя как-нибудь иначе и, конечно, в более жестокой и
ужасной форме, чем побег.
Есть еще одна общая причина побегов: это- вера в легкость,
безнаказанность и почти законность побегов, хотя в действительности они
нелегки, караются жестоко и считаются важным уголовным преступлением. Эта
странная вера воспитывалась в людях поколениями, и начало ее теряется в
тумане того доброго старого времени, когда бежать было в самом деле очень
легко и побеги даже поощрялись начальством. Начальник завода или
смотритель тюрьмы почитал для себя за наказание свыше, если его арестанты
почему-либо не бегали, и радовался, когда они уходили от него целыми
толпами. Если перед первым октября- временем, когда выдается зимняя
одежда,- убегало 30- 40 человек, то это значило обыкновенно, что 30- 40
полушубков поступало в пользу смотрителя.
|