Всё о Чехове - Публицистика - Остров Сахалин - Страница 104
Лежит он в пади, которая и теперь носит японское название
Хахка-Томари, и с моря видна только одна его главная улица, и кажется
издали, что мостовая и два ряда домов круто спускаются вниз по берегу; но
это только в перспективе, на самом же деле подъем не так крут. Новые
деревянные постройки лоснятся и отсвечивают на солнце, белеет церковь,
старой, простой и потому красивой архитектуры. На всех домах высокие
шесты, вероятно, для флагов, и это придает городку неприятное выражение,
как будто он ощетинился. Здесь так же, как и на северных рейдах, пароход
останавливается в одной и даже двух верстах от берега, и пристань имеется
только для парового катера и барж. К нашему пароходу сначала подошел катер
с чиновниками, и тотчас же послышались радостные голоса: "Бой, пива! Бой,
рюмку коньяку!" Потом подошел вельбот; гребли каторжные, наряженные
матросами, и у руля сидел окружной начальник И.И.Белый, который, когда
вельбот подходил к трапу, скомандовал по-военному: "Суши весла!"
Через несколько минут я и г.Б. были уже знакомы; вместе потом мы
съехали на берег, и я обедал у него. Из разговора с ним я узнал, между
прочим, что он только что вернулся на "Владивостоке" с берега Охотского
моря, из так называемой Тарайки, где каторжные строят теперь дорогу.
Квартира у него небольшая, но хорошая, барская. Он любит комфорт и
хорошую кухню, и это заметно отражается на всем его округе; разъезжая
впоследствии по округу, я находил в надзирательских или станках не только
ножи, вилки и рюмки, но даже чистые салфетки и сторожей, которые умеют
варить вкусный суп, а, главное, клопов и тараканов здесь не так безобразно
много, как на севере. По рассказу г.Б., в Тарайке на дорожных работах он
жил в большой палатке, с комфортом, имел при себе повара и на досуге читал
французские романы*. По происхождению он малоросс, по образованию- бывший
студент-юрист. Он молод, не старше сорока лет, а это возраст, кстати
сказать, средний для сахалинского чиновника. Времена изменились; теперь
для русской каторги молодой чиновник более типичен, чем старый, и если бы,
положим, художник изобразил, как наказывают плетьми бродягу, то на его
картине место прежнего капитана-пропойцы, старика с сине-багровым носом,
занимал бы интеллигентный молодой человек в новеньком вицмундире.
_______________
*И почти уже забыто то время, когда офицеры и чиновники, служившие
на Южном Сахалине, терпели настоящую нужду. В 1876г. за пуд белой муки
они платили 4 р., за бутылку водки 3 р. и "свежего мяса никто почти
никогда не видит" ("Русский мир", 1877г., 7), а о людях попроще и
говорить нечего. Эти буквально бедствовали. Корреспондент "Владивостока",
не дальше как 5 лет назад, сообщал, что "ни у кого не было полрюмки водки,
табак маньчжурский (то есть вроде нашей махорки) до 2 р. 50 к. за фунт;
поселенцы и некоторые надзиратели курили байховый и кирпичный чай"
(1886г., 22).
Мы разговорились; между тем наступил вечер, зажгли огонь.
|