Всё о Чехове - Публицистика - Из Сибири - Страница 21
В берегах Енисею тесно. Невысокие валы обгоняют
друг друга, теснятся и описывают спиральные круги, и кажется странным, что
этот силач не смыл еще берегов и не пробуравил дна. На этом берегу
Красноярск, самый лучший и красивый из всех сибирских городов, а на том-
горы, напомнившие мне о Кавказе, такие же дымчатые, мечтательные. Я стоял
и думал: какая полная, умная и смелая жизнь осветит со временем эти
берега! Я завидовал Сибирякову, который, как я читал, из Петербурга плывет
на пароходе в Ледовитый океан, чтобы оттуда пробраться в устье Енисея; я
жалел, что университет открыт в Томске, а не тут, в Красноярске. Много у
меня было разных мыслей, и все они путались и теснились, как вода в
Енисее, и мне было хорошо...
Скоро после Енисея начинается знаменитая тайга. О ней много говорили
и писали, а потому от нее ждешь не того, что она может дать. Вначале как
будто немного разочаровываешься. По обе стороны дороги непрерывно тянутся
обыкновенные леса из сосны, лиственницы, ели и березы. Нет ни деревьев в
пять охватов, ни верхушек, при взгляде на которые кружится голова; деревья
нисколько не крупнее тех, которые растут в московских Сокольниках.
Говорили мне, что тайга беззвучна и растительность ее не имеет запаха. Я
ожидал этого, но всё время, пока я ехал по тайге, заливались птицы,
жужжали насекомые; хвои, пригретые солнцем, насыщали воздух густым запахом
смолы, поляны и опушка у дороги были покрыты нежно-голубыми, розовыми и
желтыми цветами, которые ласкали не одно только зрение. Очевидно, писавшие
о тайге наблюдали ее не весною, а летом, когда и в России леса беззвучны и
не издают запаха.
Сила и очарование тайги не в деревьях-гигантах и не в гробовой
тишине, а в том, что разве одни только перелетные птицы знают, где она
кончается. В первые сутки не обращаешь на нее внимания; во вторые и в
третьи удивляешься, а в четвертые и пятые переживаешь такое настроение,
как будто никогда не выберешься из этого зеленого чудовища. Взберешься на
высокий холм, покрытый лесом, глянешь вперед на восток, по направлению
дороги, и видишь внизу лес, дальше холм, кудрявый от леса, за ним другой
холм, такой же кудрявый, за ним третий, и так без конца; через сутки опять
взглянешь с холма вперед- и опять та же картина... Впереди, все-таки
знаешь, будут Ангара и Иркутск, а что за лесами, которые тянутся по
сторонам дороги на север и юг, и на сколько сотен верст они тянутся,
неизвестно даже ямщикам и крестьянам, родившимся в тайге. Их фантазия
смелее, чем наша, но и они не решаются наобум определять размеры тайги и
на ваш вопрос отвечают: "Конца нет!" Им только известно, что зимою через
тайгу приезжают с далекого севера на оленях какие-то люди, чтобы купить
хлеба, но что это за люди и откуда они, не знают даже старики.
Вот около сосен плетется беглый с котомкой и с котелком на спине.
Какими маленькими, ничтожными представляются в сравнении с громадною
тайгой его злодейства, страдания и он сам! Пропадет он здесь в тайге, и
ничего в этом не будет ни мудреного, ни ужасного, как в гибели комара.
|