Всё о Чехове - Публицистика - Из Сибири - Страница 10
Выходит один и говорит, что
плыть на ту сторону нельзя, мешает непогода, что нужно ждать утра.
Остаюсь ночевать. Всю ночь слушаю, как храпят перевозчики и мой
возница, как в окна стучит дождь и ревет ветер, как сердитый Иртыш стучит
по гробам... Ранним утром иду к реке; дождь продолжает идти, ветер же стал
тише, но все-таки плыть на пароме нельзя. Меня переправляют на лодке.
Перевоз здесь держит артель из хозяев-крестьян; среди перевозчиков
нет ни одного ссыльного, а всё свои. Народ добрый, ласковый. Когда я,
переплыв реку, взбираюсь на скользкую гору, чтобы выбраться на дорогу, где
ждет меня лошадь, вслед мне желают и счастливого пути, и доброго здоровья,
и успеха в делах... А Иртыш сердится...
12-го мая.
V
Наказание с этим разливом! В Колывани мне не дают почтовых лошадей;
говорят, что по берегу Оби затопило луга, нельзя ехать. Задержали даже
почту и ждут насчет ее особого распоряжения.
Станционный писарь советует мне ехать на вольных в какой-то Вьюн, а
оттуда в Красный Яр; из Красного Яра меня повезут верст 12 на лодке в
Дубровино, и там уж мне дадут почтовых лошадей. Так и делаю: еду во Вьюн,
потом в Красный Яр... Привозят меня к мужику Андрею, у которого есть
лодка.
-Есть лодка, есть!- говорит Андрей, мужик лет 50, худощавый, с
русой бородкой.- Есть лодка! Рано утром она повезла в Дубровино
заседателева писаря и скоро будет назад. Вы подождите и пока чайку
покушайте.
Пью чай, потом взбираюсь на гору из пуховиков и подушек...
Просыпаюсь, спрашиваю про лодку- не вернулась еще. В горнице, чтоб не
было холодно, бабы затопили печь и кстати, заодно, пекут хлеб. Горница
нагрелась, и хлеб уж испекся, а лодки всё еще нет.
-Парня ненадежного послали!- вздыхает хозяин, покачивая головой.-
Неповоротливый, как баба, должно, ветра испугался и не едет. Ишь ведь
какой ветер! Ты бы, барин, еще чайку покушал, что ли? Небось тоскливо
тебе?
Дурачок, в изодранной сермяге и босой, вымокший на дожде, таскает в
сени дрова и ведра с водой. Он то и дело заглядывает ко мне в горницу;
покажет свою лохматую, нечесаную голову, быстро проговорит что-то,
промычит, как теленок,- и назад. Кажется, что, глядя на его мокрое лицо и
немигающие глаза и слушая его голос, скоро сам начнешь бредить.
После полудня к хозяину приезжает очень высокий и очень толстый
мужик, с широким, бычьим затылком и с громадными кулаками, похожий на
русского ожиревшего целовальника. Зовут его Петром Петровичем. Живет он в
соседнем селе и держит там с братом пятьдесят лошадей, возит вольных,
поставляет на почтовую станцию тройки, землю пашет, скотом торгует, а
теперь едет в Колывань по какому-то торговому делу.
-Вы из России?- спрашивает он меня.
-Из России.
-Ни разу не был. У нас тут, кто в Томск съездил, тот уж и нос дерет,
словно весь свет объездил. А вот скоро, пишут в газетах, к нам железную
дорогу проведут.
|