Всё о Чехове - Публицистика - Из Сибири - Страница 18
Но вот наконец объявляют, что экипаж готов. Можно ехать дальше.
-Вставайте!- будит доктор папаху.- Чем раньше проедем эту
проклятую Козульку, тем лучше.
-Господа, не так страшен чёрт, как его малюют,- утешает бородатый
человек.- Право, Козулька ничем не хуже других станций. Да и к тому же,
если боитесь, то 22 версты можно пешком пройти...
-Да, если в грязи не увязнешь...- добавляет писарь.
На небе брезжит утренняя заря. Холодно... Ямщики еще не выехали со
двора, но уж говорят: "Ну, дорога, не дай господи!" Едем сначала по
деревне... Жидкая грязь, в которой тонут колеса, чередуется с сухими
кочками и ухабами; из гатей и мостков, утонувших в жидком навозе, ребрами
выступают бревна, езда по которым у людей выворачивает души, а у экипажей
ломает оси...
Но вот деревня кончилась, и мы на страшной Козульке. Дорога тут в
самом деле отвратительна, но я не нахожу, чтобы она была хуже, чем,
например, около Мариинска или той же Чернореченской. Представьте вы себе
широкую просеку, вдоль которой тянется насыпь в сажени четыре ширины, из
глины и мусора,- это и есть тракт. Если глядеть на эту насыпь сбоку, то
кажется, что из земли, как в открытой музыкальной шкатулке, выдается
большой органный вал. По обе стороны его- канавы. Вдоль вала тянутся
колеи, глубиною в пол-аршина и более, эти перерезываются множеством
поперечных, и, таким образом, весь вал представляет из себя ряд горных
цепей, среди которых есть свои Казбеки и Эльборусы; вершины гор уже
высохли и стучат по колесам, у подножий же еще хлюпает вода. Только разве
очень искусный фокусник мог бы поставить на этой насыпи экипаж так, чтобы
он стоял прямо, обыкновенно же экипаж всегда находится в положений,
которое, пока вы не привыкли, каждую минуту заставляет вас кричать:
"Ямщик, мы опрокидываемся!" То правые колеса погружаются в глубокую колею,
а левые стоят на вершинах гор, то два колеса увязли в грязи, третье на
вершине, а четвертое болтается в воздухе... Тысячи положений принимает
коляска, вы же в это время хватаете себя то за голову, то за бока,
кланяетесь во все стороны и прикусываете себе язык, а ваши чемоданы и
ящики бунтуют и громоздятся друг на друга и на вас самих. А посмотрите на
ямщика: как этот акробат умудряется сидеть на козлах?
Если бы кто посмотрел на нас со стороны, то сказал бы, что мы не
едем, а сходим с ума. Мы хотим держаться подальше от насыпи и едем по
опушке, стараясь найти окольный путь; но и тут колеи, кочки, ребра и
мостки. Проехав немного, ямщик останавливается; он думает минуту и,
беспомощно крякнув, с таким выражением, как будто хочет сейчас совершить
большую подлость, правит к тракту, прямо на канаву. Раздается треск: трах
по передним колесам, трах по задним!- это мы через канаву едем. Потом
взбираемся на насыпь, тоже с треском. С лошадей валит пар, вальки
отрываются, шлеи и дуги ползут в сторону...-
|