Всё о Чехове - Публицистика - Из Сибири - Страница 16
И потому-то только после Томска проезжающие начинают браниться и
усердно сотрудничать в жалобных книгах. Господа чиновники аккуратно
прочитывают их жалобы и на каждой пишут: "Оставить без последствий". Зачем
писать? Китайские чиновники давно бы уж завели штемпель.
Со мною от Томска до Иркутска едут два поручика и военный доктор.
Один поручик пехотный, в мохнатой папахе, другой- топограф, с
аксельбантом. На каждой станции мы, грязные, мокрые, сонные, замученные
медленной ездой и тряской, валимся на диваны и возмущаемся: "Какая
скверная, какая ужасная дорога!" А станционные писаря и старосты говорят
нам:
-Это еще ничего, а вот погодите, что на Козульке будет!
Пугают Козулькой на каждой станции, начиная с Томска- писаря
загадочно улыбаясь, а встречные проезжающие с злорадством: "Я, мол,
проехал, так теперь ты поезжай!" И до того запугивают воображение, что
таинственная Козулька начинает сниться в виде птицы с длинным клювом и
зелеными глазами.
Козулькой называется расстояние в 22 версты между станциями
Чернореченской и Козульской (это между городами Ачинском и Красноярском).
За две, за три станции до страшного места начинают уж показываться
предвестники. Один встречный говорит, что он четыре раза опрокинулся,
другой жалуется, что у него ось сломалась, третий угрюмо молчит и на
вопрос, хороша ли дорога, отвечает: "Очень хороша, чёрт бы ее взял!" На
меня все смотрят с сожалением, как на покойника, потому что у меня
собственный экипаж.
-Наверное сломаете и застрянете в грязи!- говорят мне со вздохом.-
Лучше бы вам на перекладных ехать!
Чем ближе к Козульке, тем страшнее предвестники. Недалеко от станции
Чернореченской, вечером, возок с моими спутниками вдруг опрокидывается, и
поручики и доктор, а с ними и их чемоданы, узлы, шашки и ящик со скрипкой
летят в грязь. Ночью наступает моя очередь. У самой станции Чернореченской
ямщик вдруг объявляет мне, что у моей повозки согнулся курок (железный
болт, соединяющий передок с осевою частью; когда он гнется или ломается,
то повозка ложится грудью на землю). На станции начинается починка.
Человек пять ямщиков, от которых пахнет чесноком и луком так, что делается
душно и тошно, опрокидывают грязную повозку набок и начинают выбивать из
нее молотом согнувшийся курок. Они говорят мне, что в повозке треснула еще
какая-то подушка, опустился подлизок, отскочили три гайки, но я ничего не
понимаю, да и не хочется понимать... Темно, холодно, скучно, спать
хочется...
В комнате на станции тускло горит лампочка. Пахнет керосином,
чесноком и луком. На одном диване лежит поручик в папахе и спит, на другом
сидит какой-то бородатый человек и лениво натягивает сапоги; он только что
получил приказ ехать куда-то починять телеграф, а ему хочется спать, а не
ехать. Поручик с аксельбантом и доктор сидят за столом, положили
отяжелевшие головы на руки и дремлют.
|