Всё о Чехове - Пьесы - Чайка - Страница 7
Пауза; на фоне озера показываются две красных точки.
Вот приближается мой могучий противник, дьявол. Я вижу его страшные
багровые глаза...
Аркадина. Серой пахнет. Это так нужно?
Треплев. Да.
Аркадина (смеется). Да, это эффект.
Треплев. Мама!
Нина. Он скучает без человека...
Полина Андреевна (Дорну). Вы сняли шляпу. Наденьте, а то
простудитесь.
Аркадина. Это доктор снял шляпу перед дьяволом, отцом вечной материи.
Треплев (вспылив, громко). Пьеса кончена! Довольно! Занавес!
Аркадина. Что же ты сердишься?
Треплев. Довольно! Занавес! Подавай занавес! (Топнув ногой.) Занавес!
Занавес опускается.
Виноват! Я выпустил из вида, что писать пьесы и играть на сцене могут
только немногие избранные. Я нарушил монополию! Мне... Я... (Хочет еще
что-то сказать, но машет рукой и уходит влево.)
Аркадина. Что с ним?
Сорин. Ирина, нельзя так, матушка, обращаться с молодым самолюбием.
Аркадина. Что же я ему сказала?
Сорин. Ты его обидела.
Аркадина. Он сам предупреждал, что это шутка, и я относилась к его
пьесе, как к шутке.
Сорин. Все-таки...
Аркадина. Теперь оказывается, что он написал великое произведение!
Скажите, пожалуйста! Стало быть, устроил он этот спектакль и надушил серой
не для шутки, а для демонстрации... Ему хотелось поучить нас, как надо
писать и что нужно играть. Наконец, это становится скучно. Эти постоянные
вылазки против меня и шпильки, воля ваша, надоедят хоть кому! Капризный,
самолюбивый мальчик.
Сорин. Он хотел доставить тебе удовольствие.
Аркадина. Да? Однако же вот он не выбрал какой-нибудь обыкновенной
пьесы, а заставил нас прослушать этот декадентский бред. Ради шутки я
готова слушать и бред, но ведь тут претензии на новые формы, на новую эру
в искусстве. А, по-моему, никаких тут новых форм нет, а просто дурной
характер.
Тригорин. Каждый пишет так, как хочет и как может.
Аркадина. Пусть он пишет как хочет и как может, только пусть оставит
меня в покое.
Дорн. Юпитер, ты сердишься...
Аркадина. Я не Юпитер, а женщина. (Закуривает.) Я не сержусь, мне
только досадно, что молодой человек так скучно проводит время. Я не хотела
его обидеть.
Медведенко. Никто не имеет основания отделять дух от материи, так
как, быть может, самый дух есть совокупность материальных атомов. (Живо,
Тригорину.) А вот, знаете ли, описать бы в пьесе и потом сыграть на сцене,
как живет наш брат- учитель. Трудно, трудно живется!
Аркадина. Это справедливо, но не будем говорить ни о пьесах, ни об
атомах. Вечер такой славный! Слышите, господа, поют? (Прислушивается.) Как
хорошо!
Полина Андреевна. Это на том берегу.
Пауза.
Аркадина (Тригорину). Сядьте возле меня. Лет 10- 15 назад, здесь, на
озере, музыка и пение слышались непрерывно почти каждую ночь. Тут на
берегу шесть помещичьих усадеб. Помню, смех, шум, стрельба, и всё романы,
романы...
|