Всё о Чехове - Пьесы - Чайка - Страница 16
А публика читает: "Да, мило, талантливо... Мило, но далеко до
Толстого", или: "Прекрасная вещь, но "Отцы и дети" Тургенева лучше". И так
до гробовой доски все будет только мило и талантливо, мило и талантливо-
больше ничего, а как умру, знакомые, проходя мимо могилы, будут говорить:
"Здесь лежит Тригорин. Хороший был писатель, но он писал хуже Тургенева".
Нина. Простите, я отказываюсь понимать вас. Вы просто избалованы
успехом.
Тригорин. Каким успехом? Я никогда не нравился себе. Я не люблю себя
как писателя. Хуже всего, что я в каком-то чаду и часто не понимаю, что я
пишу... Я люблю вот эту воду, деревья, небо, я чувствую природу, она
возбуждает во мне страсть, непреодолимое желание писать. Но ведь я не
пейзажист только, я ведь еще гражданин, я люблю родину, народ, я чувствую,
что если я писатель, то я обязан говорить о народе, об его страданиях, об
его будущем, говорить о науке, о правах человека и прочее и прочее, и я
говорю обо всем, тороплюсь, меня со всех сторон подгоняют, сердятся, я
мечусь из стороны в сторону, как лисица, затравленная псами, вижу, что
жизнь и наука все уходят вперед и вперед, а я все отстаю и отстаю, как
мужик, опоздавший на поезд, и, в конце концов, чувствую, что я умею писать
только пейзаж, а во всем остальном я фальшив и фальшив до мозга костей.
Нина. Вы заработались, и у вас нет времени и охоты сознать свое
значение. Пусть вы недовольны собою, но для других вы велики и прекрасны!
Если бы я была таким писателем, как вы, то я отдала бы толпе всю свою
жизнь, но сознавала бы, что счастье ее только в том, чтобы возвышаться до
меня, и она возила бы меня на колеснице.
Тригорин. Ну, на колеснице... Агамемнон я, что ли?
Оба улыбнулись.
Нина. За такое счастье, как быть писательницей или артисткой, я
перенесла бы нелюбовь близких, нужду, разочарование, я жила бы под крышей
и ела бы только ржаной хлеб, страдала бы от недовольства собою, от
сознания своих несовершенств, но зато бы уж я потребовала славы...
настоящей, шумной славы... (Закрывает лицо руками.) Голова кружится...
Уф!..
Голос Аркадиной (из дому): "Борис Алексеевич!"
Тригорин. Меня зовут... Должно быть, укладываться. А не хочется
уезжать. (Оглядывается на озеро.) Ишь ведь какая благодать!.. Хорошо!
Нина. Видите на том берегу дом и сад?
Тригорин. Да.
Нина. Это усадьба моей покойной матери. Я там родилась. Я всю жизнь
провела около этого озера и знаю на нем каждый островок.
Тригорин. Хорошо у вас тут! (Увидев чайку.) А это что?
Нина. Чайка. Константин Гаврилыч убил.
Тригорин. Красивая птица. Право, не хочется уезжать. Вот уговорите-ка
Ирину Николаевну, чтобы она осталась. (Записывает в книжку.)
Нина. Что это вы пишете?
Тригорин. Так, записываю... Сюжет мелькнул... (Пряча книжку.) Сюжет
для небольшого рассказа: на берегу озера с детства живет молодая девушка,
такая, как вы; любит озеро, как чайка, и счастлива, и свободна, как чайка.
|