Всё о Чехове - Пьесы - Чайка - Страница 22
(Смеется.) Ты мой... ты мой... И этот лоб мой, и глаза мои, я эти
прекрасные шелковистые волосы тоже мои... Ты весь мой. Ты такой
талантливый, умный, лучший из всех теперешних писателей, ты единственная
надежда России... У тебя столько искренности, простоты, свежести,
здорового юмора... Ты можешь одним штрихом передать главнее, что
характерно для лица или пейзажа, люди у тебя, как живые. О, тебя нельзя
читать без восторга! Ты думаешь, это фимиам? Я льщу? Ну, посмотри мне в
глаза... посмотри... Похожа я на лгунью? Вот и видишь, я одна умею ценить
тебя; одна говорю тебе правду, мой милый, чудный... Поедешь? Да? Ты меня
не покинешь?..
Тригорин. У меня нет своей воли... У меня никогда не было своей
воли... Вялый, рыхлый, всегда покорный- неужели это может нравиться
женщине? Бери меня, увози, но только не отпускай от себя ни на шаг...
Аркадина (про себя). Теперь он мой. (Развязно, как ни в чем не
бывало.) Впрочем, если хочешь, можешь остаться. Я уеду сама, а ты приедешь
потом, через неделю. В самом деле, куда тебе спешить?
Тригорин. Нет, уж поедем вместе.
Аркадина. Как хочешь. Вместе, так вместе...
Пауза.
Тригорин записывает в книжку.
Что ты?
Тригорин. Утром слышал хорошее выражение: "Девичий бор"...
Пригодится. (Потягивается.) Значит, ехать? Опять вагоны, станции, буфеты,
отбивные котлеты, разговоры...
Шамраев (входит). Имею честь с прискорбием заявить, что лошади
поданы. Пора уже, многоуважаемая, ехать на станцию; поезд приходит в два и
пять минут. Так вы же, Ирина Николаевна, сделайте милость, не забудьте
навести справочку: где теперь актер Суздальцев? Жив ли? Здоров ли? Вместе
пивали когда-то... В "Ограбленной почте" играл неподражаемо... С ним
тогда, помню, в Елисаветграде служил трагик Измайлов, тоже личность
замечательная... Не торопитесь, многоуважаемая, пять минут еще можно. Раз
в одной мелодраме они играли заговорщиков, и когда их вдруг накрыли, то
надо было сказать: "Мы попали в западню", а Измайлов- "Мы попали в
запендю"... (Хохочет.) Запендю!..
Пока он говорит, Яков хлопочет около чемоданов, горничная приносит
Аркадиной шляпу, манто, зонтик, перчатки; все помогают Аркадиной одеться.
Из левой двери выглядывает повар, который немного погодя входит
нерешительно. Входит Полина Андреевна, потом Сорин и Медведенко.
Полина Андреевна (с корзиночкой). Вот вам слив на дорогу... Очень
сладкие. Может, захотите полакомиться...
Аркадина. Вы очень добры, Полина Андреевна.
Полина Андреевна. Прощайте, моя дорогая! Если что было не так, то
простите. (Плачет.)
Аркадина (обнимает ее). Все было хорошо, все было хорошо. Только вот
плакать не нужно.
Полина Андреевна. Время наше уходит!
Аркадина. Что же делать!
Сорин (в пальто с пелериной, в шляпе, с палкой, выходит из левой
двери; проходя через комнату).
|