Всё о Чехове - Пьесы - Чайка - Страница 11
А между тем их любят. Итак, когда женщина избрала писателя,
которого она желает заполонить, она осаждает его посредством комплиментов,
любезностей и угождений..." Ну, это у французов, может быть, но у нас
ничего подобного, никаких программ. У нас женщина обыкновенно, прежде чем
заполонить писателя, сама уже влюблена по уши, сделайте милость. Недалеко
ходить, взять хоть меня и Тригорина...
Идет Сорин, опираясь на трость, и рядом с ним Нина; Медведенко катит
за ними пустое кресло.
Сорин (тоном, каким ласкают детей). Да? У нас радость? Мы сегодня
веселы, в конце концов? (Сестре.) У нас радость! Отец и мачеха уехали в
Тверь, и мы теперь свободны на целых три дня.
Нина (садится рядом с Аркадиной и обнимает ее). Я счастлива! Я теперь
принадлежу вам.
Сорин (садится в свое кресло). Она сегодня красивенькая.
Аркадина. Нарядная, интересная... За это вы умница. (Целует Нину.) Но
не нужно очень хвалить, а то сглазим. Где Борис Алексеевич?
Нина. Он в купальне рыбу удит.
Аркадина. Как ему не надоест! (Хочет продолжать читать.)
Нина. Это вы что?
Аркадина. Мопассан "На воде", милочка. (Читает несколько строк про
себя.) Ну, дальше неинтересно и неверно. (Закрывает книгу.) Непокойна у
меня душа. Скажите, что с моим сыном? Отчего он так скучен и суров? Он
целые дни проводит на озере, и я его почти совсем не вижу.
Маша. У него нехорошо на душе. (Нине, робко.) Прошу вас, прочтите из
его пьесы!
Нина (пожав плечами). Вы хотите? Это так неинтересно!
Маша (сдерживая восторг). Когда он сам читает что-нибудь, то глаза у
него горят и лицо становится бледным. У него прекрасный, печальный голос;
а манеры, как у поэта.
Слышно, как храпит Сорин.
Дорн. Спокойной ночи!
Аркадина. Петруша!
Сорин. А?
Аркадина. Ты спишь?
Сорин. Нисколько.
Пауза.
Аркадина. Ты не лечишься, а это нехорошо, брат.
Сорин. Я рад бы лечиться, да вот доктор не хочет.
Дорн. Лечиться в шестьдесят лет!
Сорин. И в шестьдесят лет жить хочется.
Дорн (досадливо). Э! Ну, принимайте валериановые капли.
Аркадина. Мне кажется, ему хорошо бы поехать куда-нибудь на воды.
Дорн. Что ж? Можно поехать. Можно и не поехать.
Аркадина. Вот и пойми.
Дорн. И понимать нечего. Все ясно.
Пауза.
Медведенко. Петру Николаевичу следовало бы бросить курить.
Сорин. Пустяки.
Дорн. Нет, не пустяки. Вино и табак обезличивают. После сигары или
рюмки водки вы уже не Петр Николаевич, а Петр Николаевич плюс еще кто-то,
у вас расплывается ваше я, и вы уже относитесь к самому себе, как к
третьему лицу- он.
Сорин (смеется). Вам хорошо рассуждать. Вы пожили на своем веку, а я?
Я прослужил по судебному ведомству 28 лет, но еще не жил, ничего не
испытал, в конце концов, и, понятная вещь, жить мне очень хочется. Вы сыты
и равнодушны и потому имеете наклонность к философии, я же хочу жить и
потому пью за обедом херес и курю сигары и все.
|