Всё о Чехове - Пьесы - Три сестры - Страница 35
Это не в моей власти! Я буду твоей женой, и верной, и
покорной, но любви нет, что же делать! (Плачет.) Я не любила ни разу в
жизни. О, я так мечтала о любви, мечтаю уже давно, дни и ночи, но душа
моя, как дорогой рояль, который заперт и ключ потерян.
Пауза.
У тебя беспокойный взгляд.
Тузенбах. Я не спал всю ночь. В моей жизни нет ничего такого
страшного, что могло бы испугать меня, и только этот потерянный ключ
терзает мою душу, не дает мне спать. Скажи мне что-нибудь.
Пауза.
Скажи мне что-нибудь...
Ирина. Что? Что? Кругом все так таинственно, старые деревья стоят,
молчат... (Кладет голову ему на грудь.)
Тузенбах. Скажи мне что-нибудь.
Ирина. Что? Что сказать? Что?
Тузенбах. Что-нибудь.
Ирина. Полно! Полно!
Пауза.
Тузенбах. Какие пустяки, какие глупые мелочи иногда приобретают в
жизни значение, вдруг ни с того ни с сего. По-прежнему смеешься над ними,
считаешь пустяками, и все же идешь и чувствуешь, что у тебя нет сил
остановиться. О, не будем говорить об этом! Мне весело. Я точно первый раз
в жизни вижу эти ели, клены, березы, и все смотрит на меня с любопытством
и ждет. Какие красивые деревья и, в сущности, какая должна быть около них
красивая жизнь!
Крик: "Ау! Гоп-гоп!"
Надо идти, уже пора... Вот дерево засохло, но все же оно вместе с другими
качается от ветра. Так, мне кажется, если я и умру, то все же буду
участвовать в жизни так или иначе. Прощай, моя милая... (Целует руки.)
Твои бумаги, что ты мне дала, лежат у меня на столе, под календарем.
Ирина. И я с тобой пойду.
Тузенбах (тревожно). Нет, нет! (Быстро идет, на аллее
останавливается.) Ирина!
Ирина. Что?
Тузенбах (не зная, что сказать). Я не пил сегодня кофе. Скажешь,
чтобы мне сварили... (Быстро уходит.)
Ирина стоит задумавшись, потом уходит в глубину сцены и садится на
качели. Входит Андрей с колясочкой, показывается Ферапонт.
Ферапонт. Андрей Сергеич, бумаги-то ведь не мои, а казенные. Не я их
выдумал.
Андрей. О, где оно, куда ушло мое прошлое, когда я был молод, весел,
умен, когда я мечтал и мыслил изящно, когда настоящее и будущее мое
озарялись надеждой? Отчего мы, едва начавши жить, становимся скучны, серы,
неинтересны, ленивы, равнодушны, бесполезны, несчастны... Город наш
существует уже двести лет, в нем сто тысяч жителей, и ни одного, который
не был бы похож на других, ни одного подвижника ни в прошлом, ни в
настоящем, ни одного ученого, ни одного художника, ни мало-мальски
заметного человека, который возбуждал бы зависть или страстное желание
подражать ему. Только едят, пьют, спят, потом умирают... родятся другие и
тоже едят, пьют, спят и, чтобы не отупеть от скуки, разнообразят жизнь
свою гадкой сплетней, водкой, картами, сутяжничеством, и жены обманывают
мужей, а мужья лгут, делают вид, что ничего не видят, ничего не слышат, и
неотразимо пошлое влияние гнетет детей, и искра божия гаснет в них, и они
становятся такими же жалкими, похожими друг на друга мертвецами, как их
отцы и матери...
|